Неточные совпадения
— Хлеба здесь рыжик одолевает, дави его леший, — сказал возница, махнув кнутом в
поле. — Это — вредная
растения такая, рыжик, желтеньки светочки, — объяснил он, взглянув на седока через плечо.
Раза два мы встречали болотных курочек-лысух — черных ныряющих птичек с большими ногами, легко и свободно ходивших по листьям водяных
растений. Но в воздухе они казались беспомощными. Видно было, что это не их родная стихия. При
полете они как-то странно болтали ногами. Создавалось впечатление, будто они недавно вышли из гнезда и еще не научились летать как следует.
Но нередкий в справедливом негодовании своем скажет нам: тот, кто рачит о устройстве твоих чертогов, тот, кто их нагревает, тот, кто огненную пряность полуденных
растений сочетает с хладною вязкостию северных туков для услаждения расслабленного твоего желудка и оцепенелого твоего вкуса; тот, кто воспеняет в сосуде твоем сладкий сок африканского винограда; тот, кто умащает окружие твоей колесницы, кормит и напояет коней твоих; тот, кто во имя твое кровавую битву ведет со зверями дубравными и птицами небесными, — все сии тунеядцы, все сии лелеятели, как и многие другие, твоея надменности высятся надо мною: над источившим потоки кровей на ратном
поле, над потерявшим нужнейшие члены тела моего, защищая грады твои и чертоги, в них же сокрытая твоя робость завесою величавости мужеством казалася; над провождающим дни веселий, юности и утех во сбережении малейшия полушки, да облегчится, елико то возможно, общее бремя налогов; над не рачившим о имении своем, трудяся деннонощно в снискании средств к достижению блаженств общественных; над попирающим родством, приязнь, союз сердца и крови, вещая правду на суде во имя твое, да возлюблен будеши.
— Нет, у меня-то благодарить бога надо, а тут вот у соседей моих, мужичков Александры Григорьевны Абреевой, по полям-то проезжаешь, боже ты мой! Кровью сердце обливается; точно после саранчи какой, — волотина волотину кличет! […волотина волотину кличет — волотина — соломинка ржи или другого злачного
растения.]
Павел стал осматривать комнату Еспера Иваныча, которую, видимо, убирало чье-то утонченное внимание. По стенам шли мягкие без дерева диваны,
пол был покрыт пушистым теплым ковром; чтобы летнее солнце не жгло, на окна были опущены огромные маркизы; кроме того, небольшая непритворенная дверь вела на террасу и затем в сад, в котором виднелось множество цветов и
растений.
Переночевав в Майнце, мои путешественники опять-таки по плану Егора Егорыча отправились в Гейдельберг. Южная Германия тут уже сильно начинала давать себя чувствовать. Воздух был напоен ароматами
растений; деревья были все хоть небольшие, но сочные.
Поля, конечно, не были с такой тщательностью обработаны, как в Северной Германии, но неопытный бы даже глаз заметил, что они были плодовитее.
Пахота была хорошая, и нигде по
полю не виднелось ни одного
растения, ни одной травки, — все было черно.
«Экое разрушительное, жестокое существо человек, сколько уничтожил разнообразных живых существ,
растений для поддержания своей жизни», — думал я, невольно отыскивая чего-нибудь живого среди этого мертвого черного
поля.
Время полной распутицы еще не наступило; но не было уже никакой возможности ехать на санях: снег, подогреваемый сверху мартовским солнцем, снизу — отходившей землею, заметно осаживался; дорога не держала копыта лошадей; темно-бурый цвет резко уже отделил ее от
полей, покрытых тонкою ледяною коркой, сквозь которую проламывались черные засохшие стебли прошлогодних
растений.
Больной растоптал почерневшее
растение, подобрал остатки с
пола и понес в ванную.
Но под «природой» в этом случае нужно разуметь не животные,
растения, леса,
поля, моря и горы, не звездное небо, принадлежащие к экзистенциальному плану и входящие в духовность, а объективацию, мир вещей и предметов, механическое царство, детерминированное извне.
Громадный дом, со своими лепными карнизами, колоннами с причудливыми орнаментами, террасами с асфальтовым
полом, уставленными летом тропическими
растениями, утопающий в зелени, был великолепен.
Стены этой столовой обтянуты дорогими гобеленами, пальмы и экзотические
растения по всем углам. На огромном камине красного мрамора стоит дорогая бронза, окна занавешены тяжелыми портьерами и на
полу мягкий роскошный ковер.
С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли
растение, похожее на спаржу, которое они называли почему-то Машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и
полям, отыскивая этот Машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказание не есть этого вредного
растения.
Чую, насколько отрадна для молодого поколения будет работа в столовых; ведь испытываешь наслаждение,
поливая в засуху
растения; каково же должно быть упоение ежедневно кормить голодных малышей!»